Неточные совпадения
Ветер упорно, как бы настаивая на своем, останавливал Левина и, обрывая листья и цвет с лип и безобразно и странно оголяя белые
сучья берез, нагибал всё в одну сторону: акации, цветы, лопухи, траву и макушки
дерев.
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные
дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки, опутанные виноградными
сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса.
Они, проехавши, оглянулись назад; хутор их как будто ушел в землю; только видны были над землей две трубы скромного их домика да вершины
дерев, по
сучьям которых они лазили, как белки; один только дальний луг еще стлался перед ними, — тот луг, по которому они могли припомнить всю историю своей жизни, от лет, когда катались по росистой траве его, до лет, когда поджидали в нем чернобровую козачку, боязливо перелетавшую через него с помощию своих свежих, быстрых ног.
Казалось, слышно было, как
деревья шипели, обвиваясь дымом, и когда выскакивал огонь, он вдруг освещал фосфорическим, лилово-огненным светом спелые гроздия слив или обращал в червонное золото там и там желтевшие груши, и тут же среди их чернело висевшее на стене здания или на древесном
суку тело бедного жида или монаха, погибавшее вместе с строением в огне.
Так в Африке, где много Обезьян,
Их стая целая сидела
По
сучьям, по ветвям на
дереве густом
И на ловца украдкою глядела,
Как по траве в сетях катался он кругом.
Проводник, со всею якутскою учтивостью, отламывает от
дерева сук, отрубает ножом ветви и подает мне посох.
У одного зелень была не зеленая, а пепельного цвета, у другого слишком зеленая, как у молодого лимонного
дерева, потом были какие-то совсем голые
деревья с иссохшим серым стволом, с иссохшими
сучьями, как у проклятой смоковницы, но на этом сером стволе и
сучьях росли другие, посторонние кусты самой свежей весенней зелени.
Сорванная с
деревьев листва закружилась в вихре и стала подниматься кверху. Порывы ветра были так сильны, что ломали
сучья, пригибали к земле молодняк и опрокидывали сухие
деревья.
Наконец я окончательно выбился из сил и, подойдя к первому лежащему на земле
дереву, сел на него, опершись спиной на
сук, и задремал.
Валить
дерево в реку против самого Дерсу было опасно, потому что оно могло сбить его с
сука, за который он держался.
Но вообще я не люблю этого
дерева и потому, не остановись в осиновой роще для отдыха, добрался до березового леска, угнездился под одним деревцем, у которого
сучья начинались низко над землей и, следовательно, могли защитить меня от дождя, и, полюбовавшись окрестным видом, заснул тем безмятежным и кротким сном, который знаком одним охотникам.
Их статные, могучие стволы великолепно чернели на золотисто-прозрачной зелени орешников и рябин; поднимаясь выше, стройно рисовались на ясной лазури и там уже раскидывали шатром свои широкие узловатые
сучья; ястреба, кобчики, пустельги со свистом носились под неподвижными верхушками, пестрые дятлы крепко стучали по толстой коре; звучный напев черного дрозда внезапно раздавался в густой листве вслед за переливчатым криком иволги; внизу, в кустах, чирикали и пели малиновки, чижи и пеночки; зяблики проворно бегали по дорожкам; беляк прокрадывался вдоль опушки, осторожно «костыляя»; красно-бурая белка резво прыгала от
дерева к
дереву и вдруг садилась, поднявши хвост над головой.
В воздухе закружилась сухая трава, листва, сорванная с
деревьев, и мелкие
сучья.
Уссурийская тайга — это девственный и первобытный лес, состоящий из кедра, черной березы, амурской пихты, ильма, тополя, сибирской ели, липы маньчжурской, даурской лиственницы, ясеня, дуба монгольского, пальмового диморфанта, пробкового
дерева с листвой, напоминающей ясень, с красивой пробковой корой, бархатистой на ощупь, маньчжурского ореха с крупной листвой, расположенной на концах
сучьев пальмообразно, и многих других пород.
Спуск с хребта был не легче подъема. Люди часто падали и больно ушибались о камни и
сучья валежника. Мы спускались по высохшему ложу какого-то ручья и опять долго не могли найти воды. Рытвины, ямы, груды камней, заросли чертова
дерева, мошка и жара делали эту часть пути очень тяжелой.
Спасаясь от человека, пантера влезает на
дерево и выбирает такой
сук, который приходится против ее следов на земле и, следовательно, как раз против луча зрения охотника.
Стволы
деревьев сейчас же заносятся песком; на поверхности остаются торчать только
сучья и корни.
Он ломал мелкие
сучья, срывал листву с
деревьев и высоко подымал их на воздух.
Когда веник был достаточно высоко, Дерсу прижал его к
дереву, затем велел одному казаку держать палку, а сам взобрался до ближайшего
сука, сел на него и веником, как тряпкой, схватил свою добычу.
Нащупывая руками опрокинутые
деревья, вывороченные пни, камни и
сучья, я ухитрился как-то выйти из этого лабиринта.
Заря чиста, и утро будет ясно.
Уходит день веселый, догорают
Последние лучи зари, все выше
И выше свет малиновый; потемки
Цепляются за
сучья и растут,
Преследуя зари румяный отблеск.
И скоро ночь в росящемся лесу
С вершинами
деревьев станет вровень.
Пора к шатрам, в кругу гостей веселых
Окончить день и встретить новый. Песню
Последнюю пропой, пригожий Лель!
Точно
дерево середь зимы, она сохранила линейный очерк своих ветвей, листья облетели, костливо зябли голые
сучья, но тем яснее виднелся величавый рост, смелые размеры, и стержень, поседелый от инея, гордо и сумрачно выдерживал себя и не гнулся от всякого ветра и от всякой непогоды.
В час, когда вечерняя заря тухнет, еще не являются звезды, не горит месяц, а уже страшно ходить в лесу: по
деревьям царапаются и хватаются за
сучья некрещеные дети, рыдают, хохочут, катятся клубом по дорогам и в широкой крапиве; из днепровских волн выбегают вереницами погубившие свои души девы; волосы льются с зеленой головы на плечи, вода, звучно журча, бежит с длинных волос на землю, и дева светится сквозь воду, как будто бы сквозь стеклянную рубашку; уста чудно усмехаются, щеки пылают, очи выманивают душу… она сгорела бы от любви, она зацеловала бы…
Присевши на
сук, возле самого окна, уцепился он рукою за
дерево и глядит: в комнате и свечи нет, а светит.
Спустя некоторое время после того, как Хорошее Дело предложил мне взятку за то, чтоб я не ходил к нему в гости, бабушка устроила такой вечер. Сыпался и хлюпал неуемный осенний дождь, ныл ветер, шумели
деревья, царапая
сучьями стену, — в кухне было тепло, уютно, все сидели близко друг ко другу, все были как-то особенно мило тихи, а бабушка на редкость щедро рассказывала сказки, одна другой лучше.
Находя в этих звуках сходство с отвратительным криком грызущихся кошек, народ называет иволгу дикою кошкой] стонут рябые кукушки, постукивают, долбя
деревья, разноперые дятлы, трубят желны, трещат сойки; свиристели, лесные жаворонки, дубоноски и все многочисленное крылатое, мелкое певчее племя наполняет воздух разными голосами и оживляет тишину лесов; на
сучьях и в дуплах
дерев птицы вьют свои гнезда, кладут яйца и выводят детей; для той же цели поселяются в дуплах куницы и белки, враждебные птицам, и шумные рои диких пчел.
Вывод дроздят бывает довольно рано, в первой половине июня, но они долго остаются в гнезде и на
сучьях выводного
дерева, пока не начнут летать, как старые; потом некоторое время держатся весьма скрытно в частых и мелких лесных поростях; потом начинают небольшими станичками летать на ягоды, а потом уже к осени сваливаются в большие станицы.
Общий признак старости
дерев, даже при зеленых, но уже редких листьях — повисшие книзу главные
сучья; этот признак всего заметнее в березе, когда ей исполнится сто лет] При своем падении они согнули и поломали молодые соседние
деревья, которые, несмотря на свое уродство, продолжают расти и зеленеть, живописно искривясь набок, протянувшись по земле или скорчась в дугу.
Как скоро охотником или собакой будет поднята выводка молодых, уже несколько поматеревших, то они непременно рассядутся по
деревьям весьма низко и так плотно прижмутся к главным толстым
сучьям, так лежат неподвижно, что их разглядеть очень трудно, особенно на елях.
Не говорю о том, что крестьяне вообще поступают безжалостно с лесом, что вместо валежника и бурелома, бесполезно тлеющего, за которым надобно похлопотать, потому что он толст и тяжел, крестьяне обыкновенно рубят на дрова молодой лес; что у старых
дерев обрубают на топливо одни
сучья и вершину, а голые стволы оставляют сохнуть и гнить; что косят траву или пасут стада без всякой необходимости там, где пошли молодые лесные побеги и даже зарости.
Голубята выводятся покрытые бледно-желтоватым пухом; они не оставляют гнезда, покуда не оперятся, да и потом долго держатся по
сучьям родимого
дерева, или гнездового, сначала перепрыгивая с сучка на сучок, а потом и перелетывая.
Клинтухи устроивают свои гнезда также на главных
сучьях больших
дерев, но выбирают места уединеннее, в лесах обширного объема.
Должно заметить, что степные кулики очень охотно садятся на
сучья сухих
дерев или на высокие пни] Тут было настрелять кроншнепов сколько угодно, ибо беспрестанно попадались новые, непуганые кулики.
Это какой-то особый мир, и народная фантазия населяет его сверхъестественными существами: лешими и лесными девками, так же как речные и озерные омута — водяными чертовками, но жутко в большом лесу во время бури, хотя внизу и тихо:
деревья скрипят и стонут,
сучья трещат и ломаются.
Вскоре после своего прилета вяхири разбиваются на пары, понимаются и начинают устроивать свои гнезда на толстых
сучьях больших
дерев.
— Когда тетеревята подрастут еще побольше и начнут понемногу мешаться, то уже чаще, особенно если место голо, поднимаются целою выводкой и начинают садиться на
деревья: иногда на разные, а иногда все на одно большое
дерево; они садятся обыкновенно в полдерева, на толстые
сучья поближе к древесному стволу, и ложатся вдоль по сучку, протянув по нем шеи.
Мы сняли с себя ружья и прислонили их к
дереву, затем принялись ломать сухие
сучья. Один сучок упал на землю. Я наклонился и стал искать его у себя под ногами. Случайно рукой я нащупал большой кусок древесного корья.
Большинство старых
деревьев было дуплисто, с теневой стороны густо покрыто мхами вперемежку с лишайниками. Некоторые лесные гиганты, поверженные в прах, превратились в рухлядь. На гниющих телах их нашли себе приют другие растения. Только
сучья погибших великанов, сотканные из более плотного материала, чем обычная древесина, продолжали еще сопротивляться всесокрушающему времени и наподобие нарочно вбитых в ствол клиньев торчали во все стороны из гнилого валежника.
За ослепительными молниями следовали жестокие удары грома, от которых вздрагивали небо и земля. Ветер неистово бушевал, ломая
сучья и срывая листву с
деревьев.
Рекогносцировка, видимо, его успокоила, потому что он повернулся и пошел обратно по ветке, затем опустился немного по стволу до следующего
сука и здесь через небольшое отверстие скрылся в дупле
дерева.
Аделаида заметила сейчас в парке одно
дерево, чудесное старое
дерево, развесистое, с длинными, искривленными
сучьями, все в молодой зелени, с дуплом и трещиной; она непременно, непременно положила срисовать его!
В это время вдруг раздался невдалеке выстрел; мужики сейчас же обернулись в ту сторону, Вихров тоже взмахнул глазами туда; затем раздался крик и треск
сучьев, и вскоре появился между
деревьями бегущий непременный член. Вслед за ним подходили и понятые, сопровождавшие его.
Снова вспыхнул огонь, но уже сильнее, ярче, вновь метнулись тени к лесу, снова отхлынули к огню и задрожали вокруг костра, в безмолвной, враждебной пляске. В огне трещали и ныли сырые
сучья. Шепталась, шелестела листва
деревьев, встревоженная волной нагретого воздуха. Веселые, живые языки пламени играли, обнимаясь, желтые и красные, вздымались кверху, сея искры, летел горящий лист, а звезды в небе улыбались искрам, маня к себе.
Между ними там и сям возвышались стройные, прямые тополи с ветками, молитвенно устремленными вверх, в небо, и широко раскидывали свои мощные купообразные вершины старые каштаны;
деревья были еще пусты и чернели голыми
сучьями, но уже начинали, едва заметно для глаза, желтеть первой, пушистой, радостной зеленью.
И как все оно чудно от бога устроено, на благость и пользу, можно сказать, человеку. Как бы, кажется, в таких лесах ходить не заблудиться! Так нет, везде тебе дорога указана, только понимать ее умей. Вот хошь бы корка на
дереве: к ночи она крепче и толще, к полдню [74] тоньше и мягче;
сучья тоже к ночи короче, беднее, к полудню длиннее и пушистей. Везде, стало быть, указ для тебя есть.
Деревья перестали покачиваться и задевать друг друга
сучьями; они выпрямились; только изредка наклонялись верхушками между собою, как будто взаимно предупреждая себя шепотом о близкой опасности.
— Мало! — говорит он, — ведь это — какой лес! из каждого
дерева два мельничных вала выйдет, да еще строевое бревно, хоть в какую угодно стройку, да семеричок, да товарничку, да
сучья… По-вашему, мельничный-то вал — сколько он стоит?
— По здешнему месту один вал десяти рублей стоит, а кабы в Москву, так и цены бы ему, кажется, не было! Ведь это — какой вал! его на тройке только-только увезти! да еще другой вал, потоньше, да бревно, да семеричок, да дров, да
сучьев… ан дерево-то, бедно-бедно, в двадцати рублях пойдет.
Вышли в сад. На узкой полосе земли, между двух домов, стояло десятка полтора старых лип, могучие стволы были покрыты зеленой ватой лишаев, черные голые
сучья торчали мертво. И ни одного вороньего гнезда среди них.
Деревья — точно памятники на кладбище. Кроме этих лип, в саду ничего не было, ни куста, ни травы; земля на дорожках плотно утоптана и черна, точно чугунная; там, где из-под жухлой прошлогодней листвы видны ее лысины, она тоже подернута плесенью, как стоячая вода ряской.
К восьми часам туман, сливавшийся с душистым дымом шипящих и трещащих на кострах сырых
сучьев, начал подниматься кверху, и рубившие лес, прежде за пять шагов не видавшие, а только слышавшие друг друга, стали видеть и костры, и заваленную
деревьями дорогу, шедшую через лес; солнце то показывалось светлым пятном в тумане, то опять скрывалось.